Зима у дедушки всегда очень снежная и морозная — настоящее испытание для городского жителя, привыкшего к уюту, теплу и комфорту. Несмотря на то что дедушка отапливает свой дом не дровами, а по-современному — газом, столбик термометра у него никогда не поднимается выше восемнадцати градусов. Это потому, что дом дедушки одноэтажный, и пол у него находится близко к промёрзшей земле.

— Надо тебе европол делать, — сказала ему мама, — будет тепло, как в городе.

— Ничего, и так сойдет, — возразил ей дедушка, — у нас с Мурчиком евроноги есть.

И кивнул головой на валенки.

— Тузику соломки постелем. Как-нибудь перезимуем, не в первый раз. Это у вас там в городе цивилизация. А у нас близость к природе. Русская экзотика.

Я с дедущкой вполне согласна. Мне у него и так нравится — без евроусовершенствований. С колодцем, банькой, летним домиком и дровяной печкой в нём, с большим сараем, сеном на чердаке, погребом и даже маленьким строением в середине садового участка, куда, как говорят, и короли пешком ходят.

Именно эта экзотика плюс чистый воздух, голубые просторы, аромат и свежесть живой природы притягивают нас к себе и заставляют приезжать сюда каждый раз, когда есть свободное время. И никакое морское побережье или заграничный курорт не сравнятся с нашей милой Караваинкой, лесом, яблоневым садом, рыбалкой, пешими или велосипедными прогулками и всем тем, чем может одарить богатая русская природа.

Да, зимой в деревне не то, что летом! По утрам вставать совершенно не хочется — валяюсь в пижаме под толстым ватным одеялом. Имею, кстати, на это полное право! Когда же ещё валяться, как не в каникулы? Даже читать ничего не хочется. Развлекаюсь тем, что складываю руками разные фигуры и подолгу разглядываю их так и сяк. Ещё рассматриваю морозные узоры на дедушкином окне. Такого на городских пластиковых никогда не бывает!

Вот поскакал куда-то вдаль волшебный конь с гривой до земли. За ним тянется целый шлейф необыкновенных сказочных цветов. Дальше завитушки, крючки, точки. Приглядишься повнимательней, а это человечки, зверюшки разные. Вот домик с окошком, рядом дерево, ледяная гора и цветы, цветы снова и снова. Красота необыкновенная! Даже не верится, что узоры эти не рука художника рисовала — просто на стекле застыли капельки воды.

Из кухни послышался мамин голос:

— Дочь, просыпайся! Сколько спать можно? Так все интересное пропустишь!

И через минуту:

— Мурчик, ну-ка иди буди эту соню!

Мурчик издал свое знаменитое «мур-мяу» и действительно появился в моей комнате. Вслед за ним вошла мама, благоухающая вкусными омлето-сосисочными запахами. Ну разве после этого улежишь?!

Я вскочила с кровати и громко закричала:

— А я уже не сплю! Я уже давно просто так лежу и планирую, как мы с Мурчиком одним неоконченным дельцем занимаемся!

— Каким таким дельцем? — поинтересовалась мама.

— А таким: лежим в сене на чердаке и серый чемоданчик изучаем!

— Серый чемоданчик? — повторила мама удивлённо.

— Да! Я его ещё летом обнаружила, перед самым отъездом. Давно мечтаю посмотреть, что там такого интересненького. Можно?

— Ну, не знаю, — протянула озабоченно мама. — Думаю, можно, но я бы на твоём месте ещё и у дедушки разрешения спросила. Вдруг там у него какие-нибудь секреты хранятся? Или тайны за семью печатями? А валяться на сене не стоит, слишком холодно, мороз на дворе все-таки.

Я пожала плечами: тоже мне мороз, всего-то десять градусов! Но с мамой не поспоришь.

— Знаешь что, — предложила мне она, — если дедушка разрешит, тащи этот чемоданчик сюда, в дом. Здесь тепло. Вместе и посмотрим, что там. Ты меня, кстати, очень заинтриговала.

Интерес к серому чемоданчику у нас с Мурчиком пропал уже на первой минуте его изучения. Замок на чемоданчике открывался просто: нажатием на небольшую прямоугольную кнопочку. Нажимаешь — щеколдочка отскакивает — и, пожалуйста, всё содержимое в твоём распоряжении. И это при наличии замочной скважины! Могли бы хоть для приличия на ключик закрыть и потерять его случайно!

Содержимое чемоданчика тоже не представляло собой ничего замечательного: это были связки писем, заполненных неразборчивым взрослым почерком.

— У-у, — протянула я разочарованно, — а я-то думала!

И сразу же предложила Мурчику в верёвочку поиграть.  В качестве взаимной моральной компенсации. Мурчик веревочку минут десять ловил, а потом ему надоело. Он к двери подошел и стал на улицу проситься.

— И ты тоже сходи прогуляйся, свежим воздухом подыши, — сказала мне мама, — а я тут в этом чемоданчике немножко покопаюсь.

Взгляд у неё при этом был очень задумчивый.

Во дворе было тихо, безветренно, шел мелкий снежок. За домом, в дальнем конце двора, раздавались равномерные шаркающие звуки, оживлённое повизгивание, рычание и лай. Я побежала посмотреть, что же там такое творится.

За домом я обнаружила дедушку и Тузика. В руках у дедушки была большая деревянная лопата. Он набирал в эту лопату снег и выкидывал из двора в огород. Время от времени доставалось и Тузику. Вместо того чтобы бросить снег через забор, дедушка делал короткий выпад и вываливал его на пса. Тузик весело отряхивался, обегал, припадая на передние лапы, вокруг дедушки, рычал и лаял на лопату.

— Здорово! — крикнула я. — Дедуля, я тоже так хочу!

— Бери лопату в сарае и присоединяйся, — ответил дедушка. — Помощники нам не помешают. Правда, Туз?

Вторая лопата была поменьше дедушкиной, но всё равно для меня тяжеловатая. Я попробовала лихо кинуть снег через забор, но ничего не получилось. Он рассыпался, не долетев и до середины. Немного поразмыслив, я стала собирать снег в кучи. Я держала лопату наперевес, как хоккейную клюшку, и толкала её вперед. Снег сгребался, а за лопатой тянулась длинная дорожка. Тузику этот приём тоже понравился, и он стал гоняться за мной. Работа спорилась, скоро сугроб за забором увеличился вдвое.

— Хорош! — внезапно сказал запыхавшийся дедушка, выкинув собранную мной очередную снежную кучу и приставив лопату к забору. — Совсем вы меня с Тузом загоняли. Пойду водички попью.

Дедушка ушёл в дом, Тузик остался дежурить на крыльце, а я отнесла лопату в сарай и решила выглянуть на улицу.

На улице было немноголюдно. Шли несколько тётенек с сумками, видно из магазина, да вдалеке маячили играющие во что-то незнакомые ребята. Я медленно двинулась в их сторону.

Снегопад усилился, теперь снежинки стали крупнее. Они падали, кружась, медленно парили в воздухе, создавая ощущение нереальности происходящего вокруг.

Я тихо шла вдоль забелённых снегом палисадников, мимо засыпанных деревьев и кустов, ловила снежинки на варежку, рассматривала их и отпускала снова. Я так увлеклась этим занятием, что просто позабыла обо всём на свете.

— Хрусь-хрусь-хрусь, — раздалось неожиданно за моей спиной.

Я вздрогнула и обернулась. Вдоль длинного дощатого забора, огораживающего какую-то стройку, прямо ко мне шёл незнакомый мальчишка, толстенький и смешной, похожий на Кунфу-панду из знаменитого диснеевского мультфильма. Он шел вразвалочку, пыхтел и потешно раздувал пухлые щеки. Одет он был в серебристо-красную спортивную куртку с капюшоном и тёмные штаны, на голове его чернела вязаная шапка.

Поравнявшись со мной, мальчишка остановился и уставился куда-то за мою спину.

— Что это? — спросил он, вглядываясь в снежную круговерть.

— Снег, — пожала я плечами, удивившись такому вопросу.

— Да нет, не то, — досадливо крутнул головою мальчишка, и пухлые щёки его подскочили. — Собаки, слышишь, воют, а вон там что-то темное движется.

— По-моему, — сказала я, — это тётенька идет, с кошёлкой. На базаре была.

— Левее смотри, — не унимался мальчишка.

Я прищурила левый глаз, приставила к правому воображаемую подзорную трубу, сложенную из ладоней, и… увидела поросёнка. Он бежал в нашу сторону, смешно подкидывая задние ноги и вертя из стороны в сторону тёмным мохнатым пятачком. Сам он тоже был тёмный и мохнатый.

— Поросёнок! Хорошенький! — воскликнула я. — Да грязный какой! Откуда это он сбежал?

Поросёнок поравнялся с тётенькой, точным резким движением поддел её пятачком и побежал дальше. Тётенька упала на бок и закричала.

Мы с мальчишкой поглядели друг на друга округ-лившимися от страха глазами.

— Кабан! — крикнул мальчишка. — Побежали! Туда!

И толкнул меня к дощатому забору.

В заборе не хватало пары досок. Как раз такой ширины, чтобы пролезть человеку средней комплекции. Я высокая и худая, в папу. В любое другое время пролезть в такую дыру для меня было бы проще простого. Но страх как будто бы увеличил размеры, расширил и удлинил мою почти, как мама говорит, спортивную фигуру. Руки и голова в дыру не помещались, одна нога была уже по ту сторону забора, вторая застряла вместе с головой и руками.

— Лезь же! — звонко крикнул мальчишка, сильно пихнул меня в спину, и — чпок! — я вылетела из дыры, словно бутылочная пробка.

Я тут же повернулась. «Застрянет, надо помочь!» — промелькнула в голове тревожная мыслишка.

Но мальчишка стал к дыре боком, шумно выдох-нул и в то же мгновение оказался рядом со мной. Вот тебе и Кунфу-панда! Наверное, и в игольное ушко пролез бы без проблем!

Мы тотчас же забрались на фундамент строящегося дома и выглянули на улицу. Кабан пробежал, шумно фыркая и топая, всего в полуметре от нашего забора. На другой стороне улицы со двора вышла тётенька с ведром.

— Уходите! Кабан! — крикнули мы ей в один голос, но было уже поздно.

Зверь резко свернул в её сторону, настиг в одно мгновение, поддел пятачком и побежал дальше. Тётенька с криком упала, ведро у неё опрокинулось, и оттуда посыпалось зерно. Она встала на колени и с причитанием начала сгребать его с земли обеими ладонями и вместе со снегом снова ссыпать в ведро.

Мальчишка повернулся ко мне.

— Видала клыки? — воскликнул он. — Как ножи режут! Кабан — опасное животное. Тёткам этим еще повезло, легко отделались!

И тут же без перехода спросил:

— Тебя как зовут?

— Ася, — ответила я и посмотрела в ту сторону, куда убежал кабан. Его больше не было видно.

— Оп, — сказал мальчишка, — а меня Димася. Тёзки, что ли?

— Балда, тёзки — это когда имя полностью совпадает. А я вообще-то Анастасия.

Мальчишка пожал плечами и сказал:

— Оп! Газик милицейский, то есть полицейский, поехал. Сейчас что-то будет. Пойдём посмотрим, что ли, чего тут сидеть?

Я согласно кивнула. Назад мы вылезали в обратном порядке: сначала Димася, потом я. И теперь уже мне пришлось его пропихивать. Всё-таки не с такой комплекцией по дырам в заборах лазить!

Два глухих хлопка, похожие на звук выстрела, заставили нас прибавить шагу. За поворотом улица раздваивалась, и прямо посередине, в небольшой низине начинался чей-то огород. Там собралась небольшая толпа — человек десять-двенадцать, не больше. Все стояли кружком, что-то рассматривали и обсуждали.

—  Да погрузить его на газик и отвезти в лес, — предлагал высокий мужчина в лохматой шапке и телогрейке.

— Уж конечно! — отвечал ему полицейский. — А поселок ты патрулировать будешь? Больше мне делать нечего, как кабанов по лесам развозить. Такси я тебе, что ли?

Мы с Димаськой подошли поближе. Посреди огорода, широко раскинув ноги, лежал поросёнок. Вид у него был не такой безобидный, как издалека, а даже немного страшный: густая кудлатая шерсть, низкий лоб, мощный пятачок и острый загнутый клык, торчащий прямо над пастью. Он был абсолютно недвижим, этот кабан, и мне неожиданно стало его очень жалко.

— Его убили? — спросила я, и голос мой дрогнул.

— Что? — переспросил меня мужчина в лохматой шапке. — Убили? Да нет, девочка, он просто спит. Всадили в него пулю снотворную и сейчас в лес отвезем. Пока он тут дел не натворил, гость из леса. Проснется через несколько часов уже дома.

— А потрогать можно? — спросил Димаська.

— Конечно, трогайте, ребята, на здоровье, он сейчас ничего не чует, — разрешил мужчина. — А так зверюга серьезный. Вон Марью Ивановну чуть не покалечил.

Я сняла варежку и потрогала кабана. Шерсть у него была очень жёсткая и грубая. Как щётка.

Возвращаясь домой, я всю дорогу представляла себе, как кабана везут назад, в лес, как он просыпается там, у себя дома, как его встречает кабаниха и маленькие кабанятки. Вот уж рады-то будут, что с ним ничего не случилось!

А у нас дома было всё по-прежнему. Дедушка работал на дворе, Тузик крутился тут же. Мурчик дремал у тёплой печки, а мама всё ещё сидела над серым чемоданчиком. Правда, письма из него она вынула и разложила ровными стопочками.

— Представляешь, Асюш, — задумчиво сказала она, — здесь целая история почти всей нашей семьи. Вот в этой стопочке дедушкины письма к маме, твоей прабабушке. Он ей из армии писал, из немецкого города Потсдам. А вот это бабушка с дедушкой переписывались, за год до свадьбы. Дедушка у нас, оказывается, такой романтик! В каждом письме по стихотворению!

Мама бережно положила пёструю стопочку на стол и вздохнула.

— Надо их все разобрать и по датам разложить. Поможешь? — посмотрела она на меня.

Глаза у неё были немного красные.

Весь вечер, до самой темноты, мы разбирали письма из чемоданчика, сортировали, раскладывали, некоторые даже читали.

Когда на улице перед домом зажёгся фонарь, со двора пришёл дедушка, разделся, поставил на плиту чайник, включил телевизор.

Мы с мамой тихо сидели в большом кресле, обнявшись, укрытые пледом до самых подбородков, и шептались про разные разности: про любовь, про время, про дружбу и ещё, конечно же, про мальчика Димаську и немного страшного гостя из леса.

Художник Анна Филимонова