Воробей Йошка не умел разговаривать на птичьем языке. Совершенно не умел. И не понимал его. Зато с рождения он свободно болтал на человеческом языке. Всякий раз, когда птенец собирался сказать «чирик-чирик», он говорил человеческое слово.
«Что за напасть такая?» – думала мама Воробьиха и качала головой.
– Скажи «чирик», – учила она сына.
А Йошка отвечал:
– Мама, посмотри, какого червя я тебе принёс!
– Ну как можно на него сердиться? – чирикала Воробьиха, глядя на жирного червя.
Вскоре птенец и петь стал по-человечески. Много людей собиралось у дерева, чтобы послушать его выступление. Человеческие мамы говорили, что он пел наивно и чисто, как настоящий ребёнок. На их глазах выступали слёзы. Материнские слёзы.
Но Йошкина стая была недовольна его талантом.
– Он слишком выделяется среди нас. Он привлекает внимание людей. Всей стае угрожает опасность попасть в клетки. Ему не место среди нас, – шептались воробьи.
– А где ему место? Он же птица! – возмущалась мама. – Я своего птенца никому не отдам, – решительно объявила она.
– Тогда ты останешься без стаи, – сказали воробьи и покинули свои гнезда.
– Не плачь, мама. Я тебя никому в обиду не дам, – уговаривал Йошка и вытирал хрустальные росинки с её глаз.
Воробьиха не понимала сына, и ей становилось от этого ещё хуже. Тогда птенец твёрдо решил выучить птичий язык. Он сидел над книгами день и ночь. И вскоре бегло заговорил на птичьем языке.
– Чик-чирик. Чик-чирик! – весело защебетал птенчик.
Мама Воробьиха нарадоваться не могла. Теперь она понимала своего Йошку!
И стая вернулась на место. Жизнь снова пошла своим чередом.
Шли дни, недели, месяцы. Лето пролетело, а за ним и осень. Наступила суровая, лютая зима. От холода и голода птицы камнем падали с деревьев и лежали без чувств. Редкий человек делал им кормушки и скворечники. И птицам грозила неминуемая гибель.
Никто не мог сказать об этом Человеку. Никто, кроме Йошки. И вот стая собралась на совет.
– Йошка должен отправиться к людям, чтобы просить их о помощи, – сказал старейшина.
– Но это слишком опасно, – заволновалась мама Воробьиха. – Его могут поймать и посадить в клетку.
Йошка, который сидел поблизости на ветке, всё слышал. Он подумал о маме. Подумал о стае. Взмахнул крыльями и полетел к людям.
Воробьишка осторожно постучал клювом в окно самого маленького дома. К нему выглянул мальчик, длинный и веснушчатый, как жираф.
– Мама, смотри, к нам птица стучит, – сказал мальчонка, вытягивая и без того длинную шею.
– Что за выдумки? – проворчала женщина, подходя к окну.
Но когда Йошка запел человеческим голосом, она сразу его узнала и впустила в дом. Птенчик прыгнул на стол и рассказал о своей беде. Человеческая мама обещала помочь.
Йошка залетал в каждый дом и верил, что человеческое сердце откликнется на его горе. Вскоре по всей деревне застучали топоры и молотки. Запели пилы и станки. Полетели древесные стружки, посыпались мелкие опилки.
– Тук-тук. Вжик-вжик, – слышалось повсюду.
Люди мастерили скворечники и кормушки. Насыпали туда полные горсти зёрен и семечек. Птицы были спасены!
С тех пор стая перестала осуждать Йошку за «человеческую болтовню».
– Большой талант – понимать язык таких добрых людей, – похвалил его вожак стаи.
Люди и птицы стали лучше понимать друг друга. И всё это благодаря маленькому воробьишке, который нашёл общий язык и с теми, и с другими.
– Чирик, – громко сказал Йошка.
– Что значит «чирик»? – удивились люди.
– Чирик – это значит «ура», – перевёл Йошка.
Художник Татьяна Рябухина |