На уроке Ирина Михайловна рассказывала про фамилии. Ну, что все они не просто так, а что-нибудь да значат. И велела каждому историю про свою фамилию подготовить. По дороге домой только и разговоров было, что про это.

– Вот я, – говорит Славка, – Башмаков. Понятное дело, мои предки обувь шили.

–  А я, – подхватил Мишка, – Булкин. Потомок хлебопёков. Когда вырасту, тоже буду булки печь!

– Ты же космонавтом хотел стать, – ехидно заметила я.

– Это потом. Сначала – хлебопёком! – твёрдо заявил Мишка. – Зов предков, знаешь ли! А вот ты, Котяткина, кем тогда будешь?

– Кошкой! – захохотал Славка.

Я, конечно, огрела ранцем этих шутов гороховых, но сама подумала: а и правда, кем?
С одной стороны, я, конечно, собиралась стать кинозвездой, а с другой стороны – как же тогда зов предков?

Эх, ну почему я не Табуреткина, как Пашка? И не Скрипкина, как Анжела. Тогда я могла бы делать табуретки. Или играть на скрипке. А так?

Тут я некстати вспомнила Мишкиного Мурзика. Как он сладко дремал, уютно свернувшись калачиком. «А это мысль», – подумала я и нырнула под пушистый плед.

– Ты не заболела? – испугалась мама.

– Нет, – успокоила я её. – Это просто зов предков.

В общем, остаток дня я провела, как Мишкин котёнок: нежилась на диване, играла и ела. И фамилия моя нравилась мне всё больше и больше.

– Ты задачу решила? – озабоченно спросил на следующее утро Славка.

– Вот ещё! – фыркнула я и объявила им с Мишкой, что теперь я кошка и всякие задачи меня НЕ ВОЛ-НУ-ЮТ!

– Ничего не поделаешь – зов предков, – напомнила я им и уселась за парту с самым независимым видом. Как и положено любой уважающей себя кошке.

– Слышь, Кать, – испуганно начал Славик, но тут начался урок и меня вызвали к доске.

– Расскажи-ка ты нам, Котяткина, про Антарктиду, – сказала Ирина Михайловна.

А я только руками развела:

– Я не мяу!

– Что-что? – от удивления очки Ирины Михайловны спрыгнули на кончик носа.

– Она говорит: «Я не выучила», – перевёл с кошачьего Мишка.

Ирина Михайловна задумчиво поправила очки и на следующем уроке вызвала меня читать стихотворение Пушкина.

– Мур-мур-мяу! Мяу-мяу! – с выражением начала я.

– Ничего не понимяу! – жалобно вздохнула учительница.

– Мороз и солнце! День чудесный! – тут же вдохновенно перевёл Мишка.

Ирина Михайловна Мишке за перевод пять поставила, а меня на математике попросила «намяукать» таблицу умножения на три. В общем, к концу пятого урока я имела три «не мяу» и запись в дневнике. Эта запись мне особенно не нравилась. Я прямо чувствовала, что она грозит мне большими неприятностями. А уж интуиция у нас, у кошек, ого-го!

– «Мяу! Мяу!! МЯУ!!!» – в изумлении прочитала в дневнике мама и озадаченно пробормотала: – Это что же это такое с Ириной Михайловной случилось?!

– Может, заболела? – предположил папа. – С нашим вторым «В» это совсем не удивительно.

Мама испуганно охнула и кинулась звонить учительнице.

Меня же зов предков вместе с интуицией тут же позвали под кровать. Оттуда я слышала, как мама ахала, а папа хмыкал: «Хм-хм-хм». А потом сказал, что пора ужинать, и мама стала жарить котлеты.

Их умопомрачительный запах вытащил меня из-под кровати. Но вместо котлет передо мной поставили блюдце с кипячёным молоком. Я, конечно, возмутилась, но папа был непреклонен:

– Для кошачьего племени молоко – первое дело! – И радостно кивнул: – Вот бабушка-то обрадуется!

Пока я думала, при чём тут бабушка, оказалось, что она-то ни при чём, зато при чём – мыши.

– Барсик-то уж совсем старый стал, – пояснил папа. – А тут ты очень кстати!

Тут уж я испугалась по-настоящему! Если молоко я ещё как-то могла стерпеть, то мышей...

– Ничего не поделаешь, зов предков! – развёл руками папа.

А я подумала, что раз молоко и мыши вызывают у меня отвращение, а котлеты, наоборот, зверский аппетит, то, может, и нет у меня никакого зова. А таблицу умножения я прямо сейчас выучу – после котлеты... или двух.

Я как раз собиралась сказать об этом папе, но тут раздался звонок в дверь. Пришли Мишка со Славкой.

– Слышь, Кать, – виновато забубнили они, – мы ж это... пошутили про кошку-то... Так что ты того, давай уже обратно. А твой зов предков... вот! – и Мишка достал из-за пазухи маленького рыжего котёнка.

– Мяу! – сказал тот.

– Здрасьте! – привычно перевёл Мишка.

– Приве-е-ет! – радостно завопила я на чисто человечьем.

Художник Елена Завгородняя