Мечты сбываются
Всю ночь я не спала. То сваливалось одеяло, то сползала я следом. Солнце заглянуло в окошко. Можно сказать, завтра уже наступило, а я лежу и представляю, как бабушка едет в электричке и везёт мне подарок – котёнка. Эта мысль так увлекла, что я уснула...
Проснулась – в дверь звонят. Сначала, конечно, подумала, что это будильник и сегодня не воскресенье, а понедельник. Ну, бывает спросонья. Вскочила, бросилась за школьной формой, а навстречу – бабушка! Только ни сумки в руках нет, ни коробки, да и никаких следов кошачьей жизни...
Я тут же заревела. Слёзы по щекам размазываю и слышу:«мяу-мяв». Неужели у бабушки в кармане поместился? Главное, он здесь – серый комочек с беленьким ушком, вислоухой породы. Вот это счастье!
Пушистый крокодил
Бегу в магазин за колбасой для котёнка. А навстречу Зинка, девчонка из соседнего дома, у которой коленки и локти вечно синяками разукрашены.
– Слушай, – говорит, – пошли в пионербол играть, наши проигрывают.
Я, конечно, не поняла, кто «наши». Но если мы с Зинкой поучаствуем, то команда проиграет уж точно. Потому что, когда мяч в нас летит, мы сразу в траву падаем, или в грязь, или в снег... как получится, в общем. Тем и отговорилась. Только она не успокоилась:
– Пойдём тогда Кольке язык покажем.
– Зачем человека обижать? – говорю. – Его и так «ходячей энциклопедией» обзывают.
Зинка хихикнула.
– Значит, умник? Тогда зачем он у меня спрашивал кличку самой большой реки мира?
– Не кличку, – поправила я с достоинством, – а географическое название.
И тут меня осенило. Как назвать-то серого котёнка? Может, Барсиком? Смех, да и только – он такой из себя породистый, а я ему дворовое имя придумала. Лучше уж Серопушориус! Хотя... Наверное, и слова такого не существует...
Вдруг слышу: «Тима, Тимофей!» – это Зинкина бабушка её братишку окликает. И тут я мигом определилась. Пусть и человеческое имя, зато на Котофея похожее.
И мы вместе пошли в магазин. На свою беду туда и Колька заявился. У прилавка встал и что-то высматривает.
– Это, – говорит Зинка, – он вид делает, что нас не замечает, чтобы обошлось...
Дальше я с ней разговаривать перехотела. Вечно она задирается. А я не хулиганка. За всю жизнь только два раза стекло мячом разбила, да и то на спор, что попаду... В общем, пока я колбасу покупала, Зинка к Кольке привязывалась.
– Знаешь, какой у Динки зверь дома? – сказала и зубы оскалила для устрашения.
– Не знаю, – отвечает Колька. – Может, крокодил африканский? Ты сейчас на него смахиваешь.
– Нет, – завелась Зинка, – не африканский, а страшнее – вертуханский, с опущенными ушами.
– Неправда, – поправляя очки, сказал Колька. – Ушей у крокодила не бывает!
Он готов был под прилавком проскочить, лишь бы от Зинки смыться, но она его за капюшон схватила. А тут и я с большой палкой колбасы подошла.
– Это для него, для зверя! – говорит Зинка. – Видишь, сколько съедает за раз? А когда подрастёт, то мы с ним по улице гулять пойдём!
Тут Колька окончательно вырвался из Зинкиных рук. Мы обе погнались за Колькой сначала вдоль прилавка, потом до самого моего дома. А там мы уже помирились, так что в квартире моей он раньше меня очутился.
– Вот, – говорю, – смотри, кого ты крокодилом обзываешь!
Мой котёнок как раз проснулся и выглядывал из коробки.
– Милашка, – согласился Колька.
В общем, колбасой накормить котёнка Колька не дал. Оказывается, Тимофею целый месяц можно только тёплое молочко лакать. И я не расстроилась, потому что колбасу сама люблю. И Зинка, оказывается, тоже. Да и Колька от бутерброда с «Докторской» не отказался.
В школу
Не всегда мне нравилось за одной партой с Колькой сидеть, а что делать? Такое решение проблемы с моей неуспеваемостью пришло в голову Марье Митрофановне. «Будешь сидеть с Колькой – появятся в дневнике пятёрки!»
Списывать на уроках – это ещё ничего, почерк у него разборчивый, да и своей головой думать не нужно. Но мне с Колькой и в школу ходить приходилось.
А что делать с ним по дороге? Если бы он согласился ворон со мной попугать или в классики попрыгать, так нет – до самого школьного крыльца бубнит под нос правила и теоремы. Я даже папе на него нажаловалась, и он меня обрадовал:
– Ты что, это здорово! Учить дома ничего не придётся, Колька по дороге всё расскажет.
Взрослые плохого не посоветуют, тем более папа. И я очень быстро в этом деле поднаторела. С утра, сами понимаете, голова свежая, вот забыть и не успеваю.
А на обратном пути уже я Кольку тренировала по физкультуре. Нужно ему и там в отличники выбиваться, а то иметь четвёрку за прыжки совсем уж стыдобища. Вот и прыгали мы через кирпичи, скамейки и всё, что на пути встречалось. Пока я замечательную лужу не увидела! В жизни таких огромных луж не встречала!
– Не буду, – говорит Колька, – прыгать, слишком широкая.
– О чём разговор? Хочешь четвёрку за четверть получить, так вперёд!
Я вмиг эту грязюку перескочила, только Кольку чуть-чуть обрызгала. Колька следом разбежался – и в середине лужи очутился, где холодной грязи по колено...
А наутро Колька, который в жизни не болел, на больничный завалился. Ну, а мне каково? Даже списать не у кого. А Марья Митрофановна, как назло, на первом же уроке прямо ко мне:
– Расскажи нам, Дина, правило про суффиксы.
– Нет, – говорю, – я лучше про безударные гласные и частицу «не» с глаголами... А новое из головы вылетело.
– Вылететь могло, если бы в твою голову залетало. Придётся ставить двойку... Хотя давай так: с каким суффиксом – «ек» или «ик» – слово «листочек» пишется?
Тут я поняла, почему правило не запомнила. Вчера, когда Марья Митрофановна про листочек объясняла, я его за окном увидела – он самым первым на черёмухе распустился.
– Вот он, Марья Митрофановна! Самый первый, весну предвещает.
– Не весну, а двойку по русскому.
Тут я мысленно к листику обратилась: «Если суффикс "ек", то махни мне»...
И он колыхнулся, сильно так!
– «Ек», – говорю, – суффикс.
– Хорошо, – соглашается Марья Митрофановна. – А в слове «ключик»?
Я невольно в карман глянула – нет ключика. Видно, я его в двери забыла, растяпа. Так испугалась, что даже икнула: «Ик!»
– Ладно, – говорит учительница, – можно четвёрку поставить, но правило завтра всё равно спрошу.
А я всю большую перемену ключи в рюкзаке искала. И нашла, к счастью. В пятом кармане слева.
Прятки
Каждое утро мы с Тимофеем носимся как угорелые взад-вперёд по квартире. Вот сегодня принялись играть в прятки. Он маленький, поэтому прячется в два счёта. И вот снова куда-то скрылся, а искать уже некогда – пора в школу бежать. А в классе портфель открыла... и сразу его нашла.
– Ты что? – зашептал Колька. – С кошками на уроки не ходят!
– Сама знаю, но куда его теперь-то девать?
– А ты его закрой в портфеле, только щёлочку оставь, чтобы воздух поступал.
Тут звонок прозвенел. Пришлось послушаться Колькиного совета и спрятать Тимку от Марьи Митрофановны. Только котёнок сидел смирно примерно пятнадцать секунд, а потом принялся вместе с портфелем прыгать.
– Почему портфель на проходе валяется? – возмутилась Марья Митрофановна. – Быстро поставьте его возле парты, а лучше на специальный крючок повесьте. Третий класс или ясельная группа?
Портфель я, конечно, повесила. Но тут из портфеля мявканье донеслось.
– Потрясающе! – окончательно рассердилась учительница. – Неужели телефонный гудок нельзя отключить?
С соседней парты Милкин голос:
– Марья Митрофановна, у неё телефон новый, поэтому она с ним обращаться не научилась. Старый-то месяц назад в сугробе потеряла.
Откуда она знает, если я, кроме Кольки, никому не рассказывала? Я сразу захотела ему подзатыльник отвесить. Только Марья Митрофановна меня домой отпустила, чтобы я там телефон оставила. Ужасно я обрадовалась и даже Кольку простила.
Милка
После уроков я шла вся несчастная и одинокая. Зинку встретила и пожаловалась, что Колька в Милку влюбился.
– Почему ты за ним не присмотрела? – удивилась Зинка. – Всё-таки с ним за одной партой сидишь!
– Сидела, – говорю, – а сейчас меня Марья Митрофановна пересадила к Иголкину, хулигану. Сначала я даже обрадовалась – будем вместе уроки срывать. А теперь Колька стал Милку провожать и портфель ей, вместе со своим, на спине таскает, как двугорбый верблюд.
– Ну, давай тогда Кольку спасать! Терпеть не могу эту Милку, вместе с её каблучками и косичками.
– Да, – соглашаюсь я, – только что тут сделаешь? Красота – страшная сила...
И Зинка упросила родителей, чтобы из своей школы в нашу перейти. Ой, какие мы были счастливые, когда всё получилось!
Как только Зинка в классе нашем оказалась, сразу Милке на ногу наступила. И вообще стала себя во всей красе показывать. С места кричит и отвечает всегда невпопад. Бедная Марья Митрофановна её десять раз пересаживала, но толк появился, когда меня с Колькой опять посадили, а её с Сашкой Иголкиным.
Милка раскапризничалась, тетрадку бросила и сказала, что вообще к бабушке в деревню жить уедет. Там воздух свежее и уроков меньше задают. Но, в общем, Колька её портфель больше не носил. Да и мой тоже... Хотя я на него не обижаюсь, потому что с двумя портфелями очень уж трудно перепрыгивать лужи.
А после...
– Подчёркиваем главные члены предложения, – сказала Марья Митрофановна, – потом второстепенные...
Я сидела и смотрела в окно. Там было солнечно и красиво. Листочек мой подрос и обзавёлся друзьями-листиками. А ещё на черёмуховых ветках появились белые кисточки цветов. Рядом сидел Колька и подчёркивал по линеечке, очень старательно. А мне учиться совсем не хотелось.
– Доделываем работу, – поторопила Марья Митрофановна.
Я сразу очнулась и едва не подпрыгнула, потому что предложение на доске очень понравилось: «Коля, Дина и Зина – лучшие друзья». Я успела до звонка быстренько в тетрадку переписать, даже подчеркнуть.
Да разве могли быть здесь какие-то второстепенные! И я подмигнула Кольке и улыбнулась Зинке.
Художник Елена Завгородняя |